По данным свежего исследования индустрии, которое провело отраслевое издание devby, 19,8% участников-релокантов считают, что эмиграция повлияла на их уровень и качество жизни негативно (56,8% — позитивно, 28,9% — не заметили существенных перемен, 2,5% пока не поняли). Журналисты поговорили с айтишниками, которые разочарованы жизнью после переезда. Кто-то недоволен, что пришлось отказаться от такси и барбершопов «как повседневных услуг», кто-то считает, что потерял вообще все.
«Эмиграция отняла у меня все»
Виктор, на момент релокации сотрудник EPAM:
— Мы с семьей (жена и двое взрослых детей) релоцировались в начале марта 2022-го — как только смогли найти билеты. Это было проблематично, так как нужно было купить четыре билета вместе, а у нас не было особых сбережений — все вкладывали в дом (семья больше не может юридически распоряжаться домом в Беларуси. — Прим. ред.).
Пришлось ехать транзитом через Москву до Владикавказа, затем трансфер в Батуми.
Первые четыре месяца в Батуми жили в гостевом доме — снимали комнату за 900 долларов. Это была старая темная комната, хотя в целом хозяева гестхауса были приятными людьми. В той комнате, где можно было упереться коленями, если сесть друг напротив друга, мы прожили вчетвером в общей сложности четыре месяца. Но больше мы страдали даже не от этих условий, а от депрессии, которая накрыла в эмиграции.
На тот момент я работал в EPAM. Компания обещала оплатить релокацию, но по факту все затягивалось. В итоге я написал руководителям, что если мне не помогут финансово, придется жить под мостом. Ведь релокация — это было требование компании. Деньги мне выплатили, но в моменте было очень тяжело — я просил друзей помочь финансово.
После гестхауса на полтора года мы переехали в однокомнатную квартиру. Здесь это называется один плюс один, то есть одна спальня и один зал. Мы с женой жили в спальне, дети — в зале. Потом было еще какое-то количество переездов.
Только недавно мы арендовали дом, приблизившись к условиям, которые у нас были в Минске. Но все же это съемное жилье, а не свое.
Ксенофобия в школах и банках
В Грузии отдельный ад для приезжих с детьми. Дочку взяли без проблем в школу рядом с домом, поскольку она родилась в Беларуси. А сына не взяли. Сказали, что «он у вас русский, у нас для него нет места». Дело в том, что он родился в России, когда мы были там некоторое время. Поэтому сына пришлось возить в Чакви — это такой поселок между Батуми и Кобулети. К нему в той школе относились хорошо, были замечательные учителя, но туда нужно было ехать по пробкам полтора часа в одну сторону при любой погоде. То есть это практически минус три часа жизни.
Но больше нас не брали никуда, хотя мы везде ходили, предлагали деньги в платную школу, мы прошли через все. Нам отказали буквально везде.
Ксенофобию мы испытывали и на себе. Иногда мне даже кричали в спину: «Оккупант!» Ну, это я даже не считаю… Как-то я зашел в один из филиалов банка. У меня были все документы на руках, я был официально трудоустроен уже в грузинском филиале своей компании. На входе я спросил у охранника: «Где я могу оформить карточку?» А он мне: «Русский военный корабль, пошел *****». Хотя я беларус. Ну, повернулся, улыбнулся, пошел в другой банк.
Моя жена тоже пыталась открыть карточку в нескольких банках, пыталась оплатить официальные пошлины, когда отдавали детей в школу. Первая попытка оплатить пошлины заняла пять часов. Это при том, что с ней был наш товарищ, который разговаривал свободно на грузинском. И все равно ей в результате не оформили карту. Пришлось пойти в другой банк, где уже к ней отнеслись с пониманием и за 20 минут оформили полностью все. Это был Credo Bank.
«Ты фактически начинаешь с нуля»
На момент релокации я работал в EPAM, потом выгорел и сейчас работаю на международную компанию чуть поменьше.
Когда я искал работу, еще не было такого кризиса в IT. Сейчас, конечно, не представляю, как люди меняют работу, потому что… Скажем так: если кто-то из ребят пишет, что нужны деньги, я не отказываю.
В эмиграции ты фактически начинаешь с нуля, потому что социальных связей нет, грузинский — тяжелый для изучения. Я несколько раз делал попытку, но сложно даже с точки зрения произнесения, вокабуляра. И в первую очередь в эмиграции ты теряешь иллюзии.
Только переехав на третью квартиру, спустя почти два года, мы начали выбираться из депрессивного состояния. И если для меня не так страшно потерять два года жизни, то для детей это два года юности, которые не вернешь. Жена тоже тяжело все переживает. Все эти взаимодействия со школой и ксенофобией. Тем не менее мы выбрали Грузию, а не Европу.
Один процент налогов в Грузии для резидентов дает хоть какой-то шанс купить здесь жилье и сделать сбережения. Потому что налог 24% в Испании или в районе 20% в Польше или на Кипре платить придется — никуда не денешься. А это примерно как раз то количество денег, которые я могу откладывать. То есть сэкономленные налоги я откладываю, чтобы когда-то позволить себе квартиру. Стоимость студии в больших городах Грузии начинается от 60 тысяч долларов.
Моя зарплата сегодня чуть больше 6 тысяч долларов, но и расходы большие. Аренда забирает 1200 долларов плюс коммуналка. На еду уходит порядка 1500 долларов в месяц на семью, расходы на связь, транспорт, медицину. А еще хочется купить красивую одежду, куда-то сходить. Обучение детей — порядка 2 тысяч долларов в семестр. Плюс дочь учится вокалу — это еще 700 долларов в месяц. Свободных денег остается не так много, учитывая, что я единственный кормилец в семье.
В Беларуси же у нас был собственный дом, зарплата порядка 4 тысяч долларов, но за эти деньги мы могли позволить себе все. Сегодня все это отняла эмиграция.
Польша: «Каждый месяц у нас „каля нуля“ — не удается сберегать»
Валерий, руководитель команды, часто в сфере разработки ПО (фуллстек — специалист, который владеет знаниями и навыками для работы как с клиентской (frontend), так и с серверной (backend) частью веб-приложения или сайта):
— Из Беларуси наша семья уехала в 22-м году в Варшаву. Так получалось, что компания, где работала жена, перевезла сотрудников в Варшаву. Потом я тоже нашел здесь работу.
Летом 2023 года мы с женой попали под сокращение. Работу пришлось искать быстро и соглашаться на то, что предлагали.
В итоге доход уменьшился почти в два раза по сравнению с тем, что было в Беларуси. Грубо говоря, я зарабатывал 4 тысячи долларов, а стал — две. У супруги то же самое. Расходы при этом сильно выросли, ведь в эмиграции у нас родился ребенок. Только на няню в месяц уходит 1600 евро, или 40 злотых в час. По сути это почти вся моя зарплата.
На коммуналку — еще 400 евро. На еду — 1200 евро. На бензин — 200 евро. Раньше у нас было две машины, но сейчас отказались от одной — просто нет необходимости куда-то ездить. Ну и евро 400−500 — это детям что-то купить, если врач срочно нужен или что-то сломается. На отпуск почти не удается откладывать.
Живем в собственной квартире — успели продать недвижимость в Беларуси и купить в Польше. Каждый месяц у нас «каля нуля» — не удается делать сбережений. Это некомфортно. Если нужно лишний раз к врачу или вызвать сантехника, понимаешь, что уже уходишь в минус. Не получается съездить в отпуск, не задумываясь над расходами. В Беларуси на еду плюс/минус уходило столько же денег, как и сейчас в Польше. Но на отпуск мы не копили — у нас всегда было достаточно денег на счету.
Кроме того, есть и нематериальные факторы, в которых проседаешь. В Беларуси у нас было много друзей, мы выезжали на дачу, я играл в футбол пару раз в неделю со своей командой. Этих людей я знал по 10−15 лет. Здесь этого не хватает. Конечно, в Польше тоже играют в футбол, я даже присоединялся к рандомным командам, но потом забросил. Играть с незнакомыми людьми — это другое. Ну и ребенок стал требовать много времени.
Что касается ксенофобии, то не могу сказать, что это часто, но бывает. Некоторые показывают свое недовольство, разговаривают с пренебрежением. Хотя мы выучили язык на базовом уровне, все равно слышно, что мы приезжие.
Несмотря на трудности, эмиграция сплотила нашу семью. Мы почувствовали, что у нас больше никого нет, кроме друг друга.
Жду оттепели, чтобы вернуться (сделал пять лет назад донат), хотя понимаю, что и там с работой так хорошо, как было до 2022-го, не будет.
Чехия: «Пришлось отказаться от такси и барбершопов как повседневных услуг»
Евгений, Data Scientist:
— Я уехал из Беларуси в Чехию в начале 2022 года по политическим причинам. Успел еще до войны — было ясно, куда все идет. К тому же давно было желание попробовать себя в Европе. EPAM предоставил такую возможность. Потом у компании начались трудности, были сокращения, и пришлось менять работу.
Местный рынок Чехии довольно скромный в этом смысле. То есть каких-то высоких зарплат ожидать не стоило ни тогда, ни сейчас. Но в целом, зная английский язык, в Праге работу найти можно без знания чешского — это из плюсов. Из минусов — другая рабочая культура, атмосфера. В компании, где я начал работать, экспаты держались особняком от местных.
Я веду блог и известен в местном IT-комьюнити — рассказываю про опыт собеседований. Прошел очень много [собесов] за последние полгода.
Могу сказать, что в Чехии никогда не было безработицы, но был другой момент — невысокие зарплаты.
В 2025 году стало лучше, так как сюда активно переносят офисы американские и британские компании, сокращая издержки. Для работодателей Чехия — это хороший middle ground, то есть буквально хороший компромисс между индийской ценой и американским качеством. Поэтому в плане перспектив стало получше.
В Беларуси я зарабатывал порядка двух тысяч долларов и жил в арендном жилье. Съем квартиры отнимал четверть дохода. В Европе зарплата выросла сначала до трех тысяч евро, потом до пяти. Но и расходы тоже выросли. Аренда жилья в Праге — это треть моего дохода. Ожидания были, что за эти деньги можно позволить себе что-то ближе к центру Праги, но реальность такова, что пришлось снимать на окраине.
Еще треть зарплаты уходит на развлечения и какие-то базовые услуги типа барбершопов. К тому же пришлось пройти через кризис социализации, отказаться от доставок, такси и барбершопов как повседневных услуг.
В 2025 году условно 5 тысяч евро чистыми здесь, в Праге, эквивалентно уровню жизни, который был на 2 тысячи долларов чистыми в Минске в 2022 году.
Но сегодня я смог выйти на хороший доход, чтобы нивелировать разницу между странами за счет увеличения своей экспертности.
Литва: «Если бы я потерял работу, денег хватило бы максимум на месяц аренды»
Антон, тестировщик:
— В 2022 году мы с женой переехали из Беларуси в Вильнюс. Это казалось хорошей возможностью: моя зарплата выросла с переездом, а к моменту возвращения она почти в два раза превышала доход, который я получал в Беларуси. Однако по факту уровень жизни не повысился, скорее, наоборот.
Съем квартиры обходился в 2−3 раза дороже, чем в Минске. Цены на продукты были такими же, только в евро: если в Минске пиво стоит 2 рубля, то в Вильнюсе — 2 евро. Услуги — в среднем дороже в 2−3 раза. Несмотря на повышение зарплаты, откладывать практически не удавалось. Почти каждый месяц приходилось залезать в накопления, которые были привезены из Беларуси. Я перестал вести бюджет, чтобы не расстраиваться — до этого записывал каждую копейку дохода/расхода.
У супруги возникли сложности с трудоустройством — она врач по образованию. Чтобы работать по специальности, нужно было сдавать экзамены, в том числе на знание литовского языка на уровне не ниже B2. Мы пытались учить язык, но это оказалось сложно.
В итоге мы были в постоянном стрессе из-за нестабильности. Ведь если бы я потерял работу, денег хватило бы максимум на месяц аренды, а дальше — неизвестность. Планировать будущее в таких условиях невозможно. Покупка квартиры или машины даже не рассматривалась, особенно учитывая сложности с получением ВНЖ. Сегодня документы дали, а завтра их могут забрать.
Отношение к мигрантам сильно поменялось. Сначала оно было доброжелательным. Я всегда уточнял, говорит ли собеседник на русском или английском — проблем не возникало. Например, в первый год жизни в Вильнюсе ходил в магазин и мне отвечали: «Здесь все говорят по-русски, можно не спрашивать». Но уже через два года, заходя в тот же магазин и что-то спрашивая, сталкивался со спектаклем: люди качали головой и отвечали на литовском, давая понять, что переходить на русский не собираются. В целом ощущалось, что отношение к русскоговорящим стало заметно холоднее.
При этом бытовых ограничений мы не испытывали: нормально питались, могли позволить себе сходить в кафе на выходных. Вопросов и претензий к моей компании нет. Зарплата была средней по Литве, но и перспектив резко увеличить доход я не видел. Рисковать стабильностью и нервами ради потенциальных плюс 500 евро смысла не было.
Мы долго взвешивали все за и против и пришли к выводу, что возвращение в Беларусь — наиболее разумный шаг. К тому же подходил срок, когда супруге нужно было подтверждать медицинское образование из-за перерыва в работе.
Мы также рассматривали переезд в Польшу — в основном из-за более простого для изучения языка. Я откликался на вакансии, но получил всего один-два ответа и одно собеседование по рефералке. Взвесив ситуацию, мы пришли к выводу, что в Польше, скорее всего, придется столкнуться с теми же проблемами, что и в Литве: высокая стоимость жизни, необходимость заново проходить все бюрократические процедуры, длительный и стрессовый процесс адаптации на новом месте. Плюс длительное время на поиск работы и оформление документов. В итоге отказались от этой идеи.
Конечно, при возвращении в Беларусь были опасения по поводу безопасности, но не сильные — в 2020 году я жил не в Минске, а в небольшом городе. Волноваться было особо не о чем, но при пересечении границы с огромным количеством вещей у нас, конечно, поинтересовались откуда, почему и зачем.
Но в целом все спокойно: тревожность ушла. Мы пока что не планируем новый переезд, разве что путешествовать. Единственное — при устройстве супруги на государственную работу была беседа с представителями определенных структур.
От редакции devby: Антон посчитал возвращение в Беларусь безопасным для своей семьи, но его история — не мануал, а пример оценки рисков в конкретном случае. Напомним, медиа периодически сообщают про задержания после пересечения границы. Вероятно, правозащитники и медиа фиксируют не все подобные случаи.